«Лучше бы он не изменил, а умер»: честные мысли женщины после развода

Это история — личная драма писательницы Лоры Фридман Уильямс. После развода, когда эмоции утихли, она написала книгу, в которой откровенно рассказала о том периоде и поделилась своими наблюдениями в надежде, что кому-то в такой же ситуации ее советы окажутся полезными.

«Надеюсь, что каждая читательница найдет в себе ту самую, глубоко запрятанную, часть и даст ей шанс проявиться. Открывать дверь страшно, даже очень, но стоит отомкнуть замок, и вы удивитесь — не той, что туда войдет, а той, что из нее выйдет», — говорит автор.

Сегодня мы публикуем отрывки из книги Лоры Фридман Уильямс «Свободная. Знакомство, свидания, секс и новая жизнь после развода»(18+), которая вышла в издательстве МИФ.

Как все начиналось

В феврале 2018 года я узнала, что у моего мужа роман с другой. После двадцати семи лет отношений я была убеждена, что мы встретим старость вместе. Представляла, как будем соревноваться, кто первый подержит на руках наших внуков, когда их к нам привезут, как будем вместе читать «Санди таймс», передавая друг другу очки — одни на двоих. У меня и в мыслях не было, что наш брак может оказаться невечным, а подозрений в измене, даже мимолетных, тем более не возникало…

Мы начали встречаться совсем молодыми. Брак, трое детей, первый поцелуй в его «вольво» — и вот через двадцать семь лет он влюбляется в другую. Узнав об этом, я несколько месяцев только и делала, что пыталась соскребать себя с пола и заниматься детьми, преодолевая их и свои страдания. Гнетущая зима обернулась шумной весной, а та — пышным благоухающим летом. Я почти забыла, каково это — быть дико уверенной в себе, с легкостью смеяться, заботиться о внешности, испытывать удовлетворение и даже радость. Но хотела все вернуть и начала активно выяснять, как это сделать.

С расставания прошло пять месяцев — я выставила Майкла в сорок восемь часов, когда вскрылся его роман с женщиной на двадцать лет моложе меня. Он снял двушку в старом особняке, я осталась в просторной «навечно нашей» квартире, где мы всего пару месяцев назад, тоже навечно, закончили тщательный ремонт, продлившийся целый год. Шесть ночей в неделю все трое детей оставались со мной, а по субботам — только подростки, семилетняя дочь ночевала у Майкла. Старшие отказались с ним общаться, так что для них я внезапно стала матерью-одиночкой.

«Хочется убежать, прежде чем снова попасть в передрягу»

Мы с Майклом договорились: пока разбираемся, есть ли шанс примириться, нам можно — и нужно — ходить на свидания. Но вообще-то свидание было последним, что приходило мне на ум. Разбитое сердце, забота о маленькой дочке, не спускающие с тебя глаз два подростка (если считаете, что им плевать на родителей и они не ищут знаков примирения, вы явно не жили с двумя подростками). Свидания? Да не смешите меня.

Но уже июль 2018 года, и я понимаю, что все мои чувства, долгое время притупляемые мрачной и угнетающей зимой, наконец-то проснулись. Меня будоражат сладкие запахи и нежные звуки лета, ведь месяцы напролет я находилась в состоянии оцепенения. Хотя мне и не хочется нарушать наш едва устоявшийся летний распорядок, я все же забираю Джорджию из дневного лагеря, чтобы провести несколько дней с моей подругой Тиной и ее семьей в их доме на острове Нантакет.

«Когда-то роль одинокой женщины меня привлекала, теперь пугает и наводит тоску»

Тина настаивает: мне полезно немного побыть вдали от дома. А я уже просто устала придумывать новые отговорки. Хочется зарыться в свою печаль поглубже и ничего не делать, но друзья продолжают меня откапывать. Я люблю их за такое упорство, но лучше бы оставили меня в покое…

Сейчас моя жизнь разделилась на «до» и «после»: «до» — счастливое замужество со всеми удобствами, проторенная дорожка, прямая и ровная. «После» — антиутопия, жалкие осколки вымечтанного сценария, который у меня отняли. Мне нужно обрести себя прежнюю — ту, что так легко и часто улыбалась, в чьей жизни было место целям, позитивному настрою и радости. Но без брака, стабильности и четкого направления мне не понять, откуда начать путь к себе (если та версия меня вообще существует)…

Наш дом в двух часах езды от города. Здесь мы прятались от суеты и проводили время всей семьей. Именно здесь я узнала, что Майкл не только спит с моей знакомой, но и подумывает о разводе, чтобы остаться с ней. На протяжении многих лет мы не раз разговаривали об изменах, и я утверждала, что смогу понять и простить только разовый случайный секс, и ничего кроме. Поэтому его объяснение последних событий меня убило: Майкл не просто был физически близок с любовницей — он влюбился, а в процессе разлюбил меня и нашу совместную жизнь.

«Он мой партнер, мой лучший друг, моя семья»

Правда, когда «и ничего кроме» стало реальным, держаться за него оказалось не так-то просто. Одно дело — смутное представление об измене, и совсем другое — неоспоримый факт. Наши жизни неразрывно связаны; у нас общие дети и друзья, два дома, стоматолог и семейный аккаунт «Нетфликс». Мы начали встречаться так рано, что он помнит мои подростковые прыщи, а я могу во всех деталях описать обстановку в его детской комнате.

Я была рядом, когда сначала его отец, а затем и мать умирали от рака. Всего несколько лет назад я ухаживала за его мамой в ее последние месяцы. Именно мне пришлось сообщить ей, что состояние слишком тяжелое и лечиться бесполезно: Майклу просто не хватило духу.

Он мой партнер, напарник по воспитанию детей, мой лучший друг, моя семья. Правда, только я считала понятие семьи ценным и незыблемым. Я ненавижу его за боль, которую он причинил мне и нашим детям, но полностью признать крушение брака не готова и не знаю, смогу ли остаться одна.

«Я ему нужна — только пересобранная»

Майкл, в свою очередь, уверен, что наши отношения можно оживить, но для этого нужны радикальные изменения. Вопреки ожиданиям он не приполз ко мне на коленях, а злится, словно закрутил роман исключительно по моей вине и это я не хочу ему уступить и помириться. Он считает, что бомба замедленного действия тикала много лет, а раз я этого не заметила — значит, совсем его не понимаю. Похоже, на мне вся ответственность за нашу дальнейшую судьбу. Я ему нужна — только пересобранная, — но все-таки нужна. Но он говорит, что это я не хочу искать к нему подход.

Порой у меня возникали стыдные мысли: лучше бы он не изменил, а умер. Тогда у меня и детей остались бы приятные воспоминания, а не это мучительное и сбивающее с толку осознание того, что наша совместная жизнь была не тем, чем казалась. Теперь же старшие отказываются видеться с отцом, а мне не удается нащупать почву под ногами. Если бы он умер, наша совместная жизнь закончилась бы, но хотя бы не обернулась фальшивкой.

Я застыла в ожидании: и с ним невыносимо, и без него никак. Я забаррикадировалась в своей комнате загородного дома, один на один с нерешенным вопросом. Друзей рядом нет, социальная жизнь скудная — ведь по-настоящему мы никогда здесь не жили.