«Мой сын живой, а она своего больше не увидит…»: 10 историй о мобилизации из уст родственников

«У меня перед глазами соседка, в ушах ее безумный крик»

«Моему сыну 30 лет, он контрактник и уже ездил туда. Вернувшись, сказал, что больше не поедет — слишком страшно. Не буду пересказывать те ужасы, от которых буквально волосы дыбом. Скажу одно: шансов вернуться живыми и здоровыми не так много. У меня перед глазами соседка, в ушах ее безумный крик. Наши парни служили вместе, ей пришла похоронка. Она так кричала, Господи, бежала по этажам сверху вниз и просто выла, а потом потеряла сознание. С того дня я просто боялась ее видеть, прятала глаза. Мой сын живой, она своего больше не увидит…

И вот Стас получил повестку. Теперь уже не добровольно, но куда деваться. Уже уехал. Смотрю новости, жду любой весточки, кроме самой страшной — плохие мысли гоню прочь. Наши парни должны победить, закончить эту историю и вернуться с честью».

Марина, 54 года, Барнаул

«Я рада, что мой супруг не нытик и не трус»

«Мне противно думать о тех, кто, узнав о мобилизации, стал рвать когти из страны. Это мерзко, это предательство. Я росла в семье военных, и для меня подобные проявления трусости просто бесчестны. Я патриот своей страны — и я не о правительстве. С ним мы можем быть согласны или не согласны, но Родину защищать мы обязаны. Я рада, что мой супруг не нытик и не трус. Он не служил в армии, но сразу сказал, что, если получит повестку, поедет туда. Мы с сыном будем смотреть по обстоятельствам. Наш регион близок к месту действий, поэтому откровенно страшно. Возможно, уедем к родным в другой город».

Елена, 37 лет, г. Новочеркасск

«У меня забрали племянника из станицы, ему 24 года, служил. Принесли повестку и сразу сопроводили. Родителей предупредили, чтобы собрали и привезли ему вещи — берцы, „зеленку“, каску, броник, медикаменты. Я не шучу. Мы реально все родственниками и друзьями скидывались и метались по городу, чтобы найти все это, купить и вовремя отвезти. Не хочу комментировать это, но, к сожалению, это реалии. Парням ничего не выдают, если сам о себе не позаботишься, надежды на обеспечение нет. Остальное тоже не обсуждаю. Кто прав, кто виноват, сейчас поздно думать, главное, чтобы теперь наши победили, иначе беда».

Ирина, 39 лет, г. Краснодар

«Мы давно планировали эмигрировать, но по конкретной программе. Поэтому учили язык, копили деньги, искали работу. Хотели уехать примерно через год-два, основательно подготовившись. И вот мобилизация. Она просто ломает все наши планы, мы не хотим рушить наше будущее из-за этого всего! Поэтому решение приняли молниеносно: уезжать прямо сейчас. Муж был в командировке на Севере, взял оттуда билет в Минводы, я выехала на машине туда же, чтобы привезти ему вещи, загранпаспорт, велосипед. Повестка не приходила, ему 37, в запасе, что называется „второй очереди“. Дальше мы поехали вместе на границу с Грузией, там его высадила, попрощались, чтобы вскоре встретиться вновь — сейчас я вернулась домой, он благополучно успел пройти границу (12 часов пришлось простоять, но это мелочи, многие сутками не могут прорваться), соберу детей, чипирую животных и мы поедем тоже».

Анна, 34 года, Ростов-на-Дону

«Впадаю в ступор при одной мысли об этом»

«Мой муж офицер ФСБ. С самого начала спецоперации я на нервах, стараюсь уходить с головой в работу, чтобы поменьше думать об этом. Отписалась от всех новостных каналов, в соцсети захожу котиков посмотреть, намеренно ограждаю себя от любой информации, потому что я очень эмоциональна и впечатлительна. Но, конечно, как бы я ни пряталась, все равно знаю ключевые новости. И муж, разумеется, сказал: „Призовут — пойду“. Я очень надеюсь, что этого не произойдет. Решения, что делать лично мне, в случае его мобилизации, у меня нет. Впадаю в ступор при одной мысли об этом. Не знаю, на что рассчитываю. Надо бы, конечно, иметь план действий, но я пока просто в оцепенении».

Ольга, 33 года, Санкт-Петербург

«Страшно, очень страшно. Остаться вдовой, потерять любимого, сыновей без отца растить, да и просто физически как мы без него? Почти все друзья получили повестки, моему мужу пока не принесли. Трясусь каждый день, понимая, что этот день неминуемо настанет, ведь ему нет еще и сорока, со здоровьем все в порядке, служил. Какова вероятность, что не призовут? Фактически нулевая. Это ожидание сводит с ума. Уехать нам некуда и не на что, придется смириться с любой действительностью».

Татьяна, 30 лет, Красноярск

«Мой муж давал присягу защищать свою страну независимо от того, какое у него отношение к правительству. Ему сейчас 42, не первая волна, хотя знаю, что забирают и таких, в том числе среди наших знакомых. Тем более служил и специальность водитель востребована. Ну а какие варианты? Сесть? Или все бросить, убежать? Нет, мой муж не будет прятаться в кустах, как это делают другие. Он и его друзья — десантники, им просто стыдно будет друг другу и сыновьям в глаза смотреть, если решат отсидеться. Сам в военкомат добровольно не пойдет, но, если получит повестку — поедет. Что буду делать я? Ждать, надеяться и верить, что вернется живым».

Анастасия, 42 года, Славгород

«Мой муж там с начала спецоперации. Когда выходила замуж за военного, думала, что он будет просто „ходить в красивой форме на работу“, и все эти события казались такими далекими. И вот с февраля я с детьми жду. Эти полгода страшно вымотали. Кажется, что нет конца у происходящего. Мне помогает только общение с такими же женами военных. У каждой мужья сейчас воюют, поэтому мы понимаем друг друга и поддерживаем. В близком кругу все живы, но, конечно, много случаев, когда получают похоронки. Внешне все вдовы держатся с достоинством, но мы-то знаем, что они пережили. Конечно, я боюсь. Плачу, плохо сплю. Но что я могу изменить?»

Екатерина, 30 лет, Екатеринбург

«Страхи одолевают: успеем ли улететь, не закроют ли границы?»

«Когда объявили в феврале о начале СВО, мы сразу купили билеты и улетели в Турцию. Планировали оттуда перебраться еще куда-то, но, видимо, поддались ощущению, что ситуация стабилизировалась, и вернулись в Россию. Не прошло и месяца, как грянула мобилизация. Вновь купили билеты, но успеем ли улететь, не закроют ли границы? Страхи одолевают. Сначала везде писали, что айтишников призывать не будут. Теперь, наоборот, пишут, что эта профессия очень востребована именно в спецоперации. Мы пацифисты, не представляю вообще, как можно вручить оружие в руки человеку, который хомяка не обидит, и заставить его стрелять. Среди наших знакомых нескольким пришли повестки, кто-то успел покинуть страну, а кто-то сейчас уже уехал воевать. В их числе двое моих племянников. Увидимся ли мы еще?»

Ольга, 28 лет, Ростов-на-Дону

«Моего супруга призвали в первый же день объявления мобилизации. Пришли с повесткой поздно вечером, на сборы и прощание времени не дали, просто сразу сопроводили. С того дня я просто не могу жить. Я принимаю успокоительные, пью снотворное. Я не знаю, как работать, как воспитывать ребенка. Я не знаю, как перестать читать новости и смотреть на экран телефона. Я не знаю, когда и как все закончится, я не знаю, увижу ли когда-то еще своего мужа. За что?»

Светлана, 35 лет, г. Новосибирск